Предательство старого друга

Вчера я встретила друга детства. Причем с детства-то мы и не виделись. С моего детства, естественно. Потому что его детство миновало, когда не только меня, но и моих дедушек-бабушек на свете-то не было. Потому что мой друг - не человек.

И зовут его шерри-бренди.

Мы с ним встретились, когда мне было лет 15.

Ко мне должны были придти друзья, и я привычно сунула нос в шкапчик, где папаша мой хранил бутылки, привезенные издалека, ой издалека - аж из-за бугра. В шкапчике всегда стояла пропасть бутылок, часть из которых никогда так и не была опустошена. Как бутылка с аперитивом, например. Горькая фяка, принимаемая по рюмке для аппетиту, в нашей семье была без надобности. Для аппетиту здесь принимали еду.

Кстати, через несколько лет аперитив-страдалец был отвезен мною на дачу к подруге. Типа по рюмашке тяпать перед обедом. Но надо ж помнить советские времена, чтоб предположить, что с тем напитком сталось! Об аперитивах тогда и знать не знали, и ведать не ведали. И одна моя знакомая девица... потушила в нем курицу. Менее неаппетитной, насквозь можжевеловой курицы я в жизни моей не встречала...

Да, о встречах! Итак, я хапнула из папенькиных запасов бытулку, стоявшую в задних рядах - и выставила ее на стол. Больше в папином "баре" шерри-бренди не задерживался НИКОГДА.

И как папаша мой ни возмущался, что вечно ко мне ходят какие-то халявщики и жрут его бренди, которое шерри, при ЭТИХ обвинениях я друзей не защищала. Смотрела в сторону с глумливой физиономией и радовалась тому, что родители не в силах даже представить, сколь мало участия в сжирании шерри принимают гости-халявщики...

Потом были годы и годы, когда я жила самостоятельно, не до шерри мне было, я уже и вкус его забывать начала, и мне даже стало казаться, что был он просто сладким вишневым сном, которых в юности предовольно, но которые никогда не сбываются в зрелости, а при встрече еще и подставляют, разочаровывая беспощадно...

И вот, спустя четверть века, встречаю я его в берлинском магазине, без всякой торжественности стоящего на полочке, в бутылке, форму которой я ни с чем не спутаю. Я и купила - за воспоминания о детской дружбе. И понесли мы с БМ его... нет, не домой, как нам сперва казалось. А в сад.

По дороге встретился нам сад у ратуши, безлюдный, бесприютный и мокрый, какими бывают все сады после стаивания февральского снега. Уселись мы там на скамейке, болтая о том, о сем, я как-то ненароком решила глотнуть шерри - в качестве вкусового дополнения к разговору - и...

И все вернулось! Цвет, вкус, запах и ощущение эйфории. За 10 минут я выхлестала полбутылки емкостью в 700 миллилитров. На одном только ностальгическом чувстве. Притом, что вначале мне было неловко "распивать в неположенном месте" - тем более, что на соседней улице находился бар, где и так недешевая бутылка шерри стоила, я думаю, как обед в хорошем ресторане... Но миллилитров через 100 мне стало пофигу. И под пейзаж мокрого немецкого сада, скажу я вам, шерри пьется особенно хорошо...

А потом стало мне мерещиться, что Берлин - лучший город на земле, что кайфую я здесь, как "эмирский бухар" (аплодисменты Довлатову за эту емкую характеристику), что впереди у меня самые прекрасные годы жизни, что все еще будет, южный ветер еще подует и меня на пороге утра никогда не разбудят ни губы, при прочие части Аллы Борисовны Пугачевой, потому что какая, слава тебе господи, Пугачева в Берлине на пороге утра, ведь Берлин - это лучший город на земле - и далее со всеми остановками.

Хуже всего то, что мой организм длительного состояния счастья не переносит. Если у кого похмелье наутро наступает, то у меня вытрезвление (мерзкое слово-то какое...) наступает в тот же день, часов на 5 попозжей. И через 5 часов после незабываемого состояния эмирского бухара меня начала бить дрожь, я залезла, как раненый волк, в нору из одеял и попыталась заснуть, только сны все были кошмарные и несуразные: то я пыталась сьесть бездонную тарелку рисового супа (который не ем вообще), то я лечила истощенного донельзя, высохшего как скелет ягненка (с которыми отродясь дела не имела - ну не овчар я по профессии), то я снимала кино о Москве по заказу Путина и у меня счета были не оплачены...

А в полседьмого утра меня разбудило Кентервильское привидение.

Нет, я не сошла с ума. Просто здесь, в Германии, не принято бить детей. Хотя некоторых из этих детей стоило бы не бить, а попросту душить в колыбели. И один из таких экземпляров живет прямо в этом доме.

У этого ублюдка привычка - перед тем, как зайти в свою квартиру (знать бы, где она!), он ВОЕТ в лестничный пролет. Ему так нравится, как эхо отдается от стен... Если я его когда-нибудь увижу, он сам будет долго отдаваться от стен. Надеюсь, ему это понравится настолько, что он больше звука не издаст на лестнице.

Кроме Кентервильского привидения, которое выло, как я понимаю, набираясь сил по дороге в школу, есть еще мама БМ, энергичная старушка. Я уж не знаю, чем она там занималась в 7 утра - прыгала, что ли, с дивана на пол и обратно на диван всем своим немаленьким пожилым телом? Но звук был гулкий и мощный - в пандан к вою Кентервильского-младшего...

Словом, утро настало. И оно настолько же удручающе, насколько был хорош вечер.

Но от шерри-бренди я все равно не откажусь. Даже если не только посторонние дети и бабули соберутся толпой, чтобы обвыть и обпрыгать меня со всех сторон, но и покойный папаша мой встанет из могилы, чтобы бросить на меня укоряющий взор: вот кто выпил все мои запасы шерри!

Да, это я. И впредь буду вести себя так же безобразно. "Буду и еще раз буду!", как говорила в нашем общем детстве моя школьная подруга. Кажется, по поводу все того же шерри...