Звонки..

А дальше начался психоз... 0_о...

Жучан, ты зря переживаешь, что не можешь прочитать последнего моего сочинительства... Тут работы еще на ууухх... сколько времени.

- Меня пугает темнота, я плохо вижу. - Аксин не любил свою кухню при выключенном свете. Она его пугала.

- А зачем тебе вообще видеть? - Удивился мужчина. - Тебе же не интересно смотреть. - Он пожал плечами.

Аксин не нашелся что ответить.

- А может быть, ты хочешь посмотреть на мир? Выйти на улицу, пройтись по городу, поглядеть на людей. - Продолжал он его провоцировать.

- Когда я говорил, что мне не интересно жить в своей жизни, я не имел в виду, что мне не нужна связь с окружающим.

- А зачем она тебе? Все что тебе нужно - в твоей голове. Ты же сам - пустой сосуд. Рупор. Твои слова?

- Да, но. Но мне же нужно выходить на улицу! Мне нужно покупать продукты. Когда вы успели снять замок с моей двери?

Мужчина расхохотался. Весело, заливисто и радостно. Ну, точно Санта-Клаус у рождественской ёлки.

- Ты правда считаешь, что я самолично выкручивал винтики из твоей двери?

- Но у меня на двери нет замка! - Аксин почувствовал себя весьма и весьма глупо.

- Разве? Я думаю, что тебе это просто показалось. Или ты хочешь проверить? Иди, я тебя не держу. больше.

Писатель осторожно встал с дивана и так же осторожно вышел на середину кухни.

- Ну не-ет. - Он попятился, глупо улыбаясь и тряся головой. - Нет же. Сейчас там все будет на своем месте. Точно. Так ведь?

- Ну, я и это допускаю. - Человек развел руки в стороны. И вдруг поднялся.

Аксин так привык видеть его неподвижным, что от испуга отскочил в сторону и уперся спиной в разделочный кухонный стол. Еще больше он испугался, когда, уже ненавистный ему, демон направился в его сторону.

- Ты, кажется, волновался сегодня за свое здоровье?

В руке его сверкнул уже знакомый Аксину с первого дня их неудачного знакомства нож. Отблеск, от мелькнувших за окном фар проезжающей мимо машины, змейкой пробежал по лезвию, отскочил искрой прямо Аксину в глаз, парализуя расширившийся зрачок, заставляя его растерянно заморгать. Автомобиль за окном прошуршал колесами на прощание и исчез в арке. Писатель еще теснее прижался к столу. Но, продолжал молча следить за приближающимся мужчиной. Наверное, едва скользящий по полу силуэт - тень без лица, напоминающая живого человека лишь редкими бликами на смуглой коже, должен был выглядеть мягко говоря устрашающе. Но ему было скорее любопытно.

"Что он сделает? Перережет мне горло? Воткнет мне нож в сердце?.. Эх, навряд ли.."

- Дай ка мне свою руку.

Дальше отступать было уже некуда. Можно было запрыгнуть на стол, но на такие акробатические подвиги Аксин в силу своей давней нелюбви к спорту, не решился.

- Да что вы от меня хотите??

- Всего-навсего. - Силуэт наклонился к уху писателя и, чуть помолчав, шепнул. - Удовлетворить твое любопытство.

- А вам очень необходима для этого моя рука?!

- Ну, я думаю, она и тебе не слишком нужна будет в скором времени. - Засмеялся человек. - Вспомни, когда ты последний раз что-то печатал на своем ящике с механизмом внутри?.. А когда ты в последний раз ел?.. Аксин, ты помнишь, когда в последний раз испытывал чувство голода, или жажды?..

Человек говорил. Голос его, состоящий из колких смешинок и назидательных ноток, металлическими пластинками бил по вискам, чередуясь с ощущением обжигающе-холодного дыхания на щеке и шее.

"Вот это действительно - свежее дыхание. Мне можно теперь ухо проколоть в нескольких местах без анестезии". - Аксин попытался отвлечься на иронию, однако это слабо получалось. Голос его гипнотизировал.

Двигаться становилось все тяжелее. Аксину казалось, что он медленно превращается в подмерзший кисель. Некая красноватая субстанция. Сгусток застывшей крови.

- Вытяни руку вперед. И получишь ответы на некоторые свои вопросы. - Ехидно улыбнулся мужчина. Нож в его руке сверкнул сталью.

И, так же, будто под гипнозом, он медленно протянул руку вперед, ладонью вверх. Он словно во сне наблюдал, как острие медленно, будто танцуя, чертит длинный зигзаг на бледной, вроде как чужой коже. Почему чужой? Наверное потому, что он не чувствовал ни малейшего укола боли. Вот его тонкая шкурка аккуратно, как будто под хирургическим скальпелем, разошлась, образуя тонкую щель, с бордовой полосой подступающей крови внутри. Как в замедленной съемке, он успел рассмотреть светло-розовые, с кривыми краями, стенки своей раны. Боли не было. Не было ни-че-го. Снова.

А потом резко хлынула кровь. Красивым, рубиновым потоком. Так обычно бывает только в остросюжетных американских фильмах. Или в его, Аксина, книгах. Заливая руку до локтя, расползаясь узкими змейками по запястью, по ладони, она шустрыми густыми каплями усеивала пол, постепенно превращаясь в лужицу томатной пасты. Несколько крупных капель украсили полы его халата. Пятна расползались по белоснежной махровой ткани, меняя очертания и разрастаясь, напоминая по форме своей цветы с лепестками и стеблями, становясь все ощутимее и живее.

Мужчина наклонился перед ним, поднимая одну бордовую розу с пола и, едва заметно поклонившись, протянул одну Аксину.

- Почему я. - Аксин покачал головой, отворачиваясь и от розы, и от человека. - Почему. Что со мной? Я умираю?

- Болит рука? - С ноткой деланного сочувствия в голосе поинтересовался тот.

- Да вы же и сами знаете, что нет!

- Тебя это пугает?!

- Нет! Вы и это знаете! Нет, нет и еще раз - НЕТ! - Взвыл писатель. - Почему?.. Вы можете объяснить мне, что со мной? Что вы сделали со мной? Почем именно я?!

- Я же объяснял тебе, кажется. или мне изменяет память? - Силуэт склонил голову на бок. - Ты сам сделал это с собой. Дай мне еще немного времени и я смогу понять - почему.

- А когда я смогу понять?? Когда я пойму, почему вам так не дает покоя содержимое моей головы?

- А тебе никогда не хотелось заглянуть в чью-нибудь голову?

- Мне кажется, это не самое приятное зрелище...

- Значит, мы никуда не пойдем? - Поинтересовался мужчина так безмятежно, будто это касалось похода в продуктовый магазин за картошкой.

- Пойдем? Благодаря вам я даже почтовый ящик в собственном подъезде проверить не могу... А тут вы, кажется, решили куда-то меня пригласить?

- Аксин, это не я заковал тебя в четырех стенах. Ты сам не можешь открыть дверь на улицу. Причем уже давно... Очень давно. Разве не ты просил человечество оставить тебя в покое?

- Я всего лишь хотел спокойно заниматься своим творчеством!

- Ну так, зачем дело то стало? - Развел руки в стороны человек.

- Я не могу!! Вы мне мешаете! Я не могу спокойно работать, когда вы каждый вечер врываетесь в мою квартиру, в мою голову, в конце концов!

- Так попроси меня, чтобы я ушел.

- А вы уйдете? - Покосился недоверчиво Аксин на собеседника.

- Конечно - конечно! - Заверил тот.

- Тогда. уходите сейчас же.

- Слабовато. - Покачал головой мужчина.

- Уходите! - Взвизгнул писатель истерично.

- А-а. - Казалось, будто бы силуэт улыбается сквозь густую темноту. - Ты же сойдешь с ума от ужаса, если я оставлю тебя одного.

- Я уже. сошел с ума. - Заключил Аксин печально.

А потом сел на пол, обхватил голову руками и затих. Мужчина молчал тоже. И улица за окном молчала. И даже снег падал на вечерний город бесшумно, едва касаясь своим туманным сиянием земли, будто опасаясь нарушить это дружное гробовое молчание.

- Расскажи мне. - Мужчина опустился на пол напротив писателя, подперев плечами противоположную стену. Аксин на этой фразе нервно вздрогнул. - Какой момент в твоих книгах для тебя самый любимый?

- Ммм. Но вам-то это зачем?

- Я же уже признавался тебе в том, что мне скучно жить. И нам обоим будет весьма интересно полюбоваться на содержимое твоей головы.

- И каким это образом вы собираетесь развлекаться? - Испугался Аксин, отодвигаясь на всякий случая подальше от своего собеседника.

Мужчина перевел взгляд на окно. Аксин, пользуясь моментом, впился взглядом в его профиль. Нос с горбинкой, уголок густой брови, короткие ресницы, тонкие губы.

- Эта ночь может закончиться весьма печально для тебя. Нет, не бойся, я говорю лишь о твоем психическом состоянии. Поэтому, вместо того, чтобы наблюдать за тем, как ты уверенно закипаешь на медленном огне своего безумия, я решил развлечь нас обоих. Так какой?..

Ночь.

Смотреть на родной двор с высоты крыши пятиэтажного дома было. мягко говоря - непривычно. Особенно, если ты стоишь на самом краю покатого жестяного настила, а внизу под тобой с периодической неожиданностью вспархивают отвратительные грязно-серые голуби, разбрасывая вокруг себя короткие кривые перья и крупные комья пыли. Когда Аксин описывал подобный момент в своей книги - он и не думал, что все величие сего момента может так отвратительно пахнуть. Ну, чем там обычно пахнет на крышах? Крышами, по всей видимости.

- Ну что? Какие у нас правила игры? - Услышал он за спиной неизменный бесцветный голос.

- Кто упадет с крыши - соответственно проиграл. - Мрачно улыбнулся Аксин. - Все как в моей книге. - Он равнодушно пожал плечами, даже не подозревая, какую мысль только что доверил дьявольскому разуму.

- Так значит ВСЕ, как в твоей книге? Договорились.

Наверное, на этом моменте мужчине полагалось улыбнуться. И Аксин, поддавшись секундному порыву, забыв о так сказать, некой "невидимости" сопровождающей его тени, обернулся, оторвавшись от созерцания пятнистой, как шкура мертвого далматинца, февральской земли. Незнакомца нигде не было. Ну совсем нигде. Вся поверхность крыши старого кирпичного дома полностью открывалась глазам писателя, являя свою пустынность. Лишь треугольный навес выхода на чердак со скрипящей дверью, покосившаяся рогатая антенна и зависшая, совсем низко, как будто искусственная нереально-желтая луна.

"Полнолуние" - отметил между делом Аксин. И вдруг замер от неожиданной мысли, вспышкой озарившей его сонное сознание.

Полнолуние. Последняя его книга называлась "Полнолуние". Его любимый момент в этой книге, когда главный герой на крыше высотного здания - небоскреба в огромном мегаполисе, сражается с гигантской птицей. Он был автором-фантастом и за реалистичность своих произведений не ручался. То есть, за дальность-близость их расположения на расстоянии от правдоподобности. Ох, сколько раз он мечтал оказаться на месте своего бесстрашного персонажа. В отличии от него, правда, Аксин не обладал некоторыми качествами супергероя - недюженной силой, горой мускулов и бластером с лазерным прицелом. Да и страницы его жизни на данный момент были окрашены не в огненно-фантастический цвет города из будущего, а в чахлую палитру всех бледных оттенков крайнего района маленького городка. Зато сам он, оказывается, был наделен величайшей глупостью. И как он мог вот так вот легко себя подставить, доверившись коварному демону из его самых страшных кошмаров?

- Вместо небоскреба - старая пятиэтажка. Вместо супергероя в плаще - я в домашнем халате и тапочках на голую ногу. - Принялся рассуждать вслух Аксин. - Я мог бы с успехом сыграть роль подружки героя, но пятого размера груди на мне тоже нет, как и развевающегося на ветру платья. - Он замолчал, с ужасом понимая, что его личный демон, наверняка подслушивающий где-нибудь за карнизом, с радостью исполнит его неосторожное желание. Но когда ничего более сверхъестественного не произошло, продолжил. - Тогда что же будет атаковать меня в данном случае?? Стая голубей?

В пронизанном снежными нитями воздухе по-прежнему ничего не менялось. Лишь где-то вдалеке загудела электричка и пару ударов отстучали колеса. Чем дольше Аксин молчал, тем страшнее ему становилось от мысли, что что-то может нарушить эту звенящую от напряжения тишину.И что-то все-таки нарушило.

Сначала ему показалось, что какому-то из его соседей посреди ночи вдруг пришла в голову сумасшедшая идея выбить ковер. Короткие хлопки, раздающиеся в глухом пространстве напоминали именно это. Но. для ударов палкой по плотной ткани, хлопки повторялись слишком часто. и громко. Писатель осторожно и слишком медленно, как в фильмах - момент с эффектом замедленной съемки, - повернул голову на звук и. банальным образом замер, открыв рот. Первое, что пришло ему на ум при виде приближающегося к нему объекта, была книга Михаила Афанасьевича Булгакова. От ужаса его память напрочь отказывалась воспроизводить название, но там определенно было что-то о гигантских змеях и птицах. Они летали и ползали по России сороковых годов и пожирали по дороге зазевавшихся жителей. И вот сейчас Аксину казалось, что он попал именно в это произведение. Потому что в его собственном он сражался с некой помесью птеродактиля и сороки, а тут. тут на него просто напросто надвигался огромный, полтора метра в размахе крыльев, разбушевавшийся голубь.

Весь этот краткий анализ ситуации занял каких-то пару секунд, после чего Аксин как-то на удивление вовремя бросился в сторону и все, что его задело - это бархатистое прикосновение кончиков перьев на крыле исполина и поток плотного воздуха. В следующее мгновение он уже почувствовал себя лежащим на спине, на заснеженной крыше родного дома. То есть не то, чтобы почувствовал (последнее обстоятельство, кстати, не переставало его смущать), просто, низкое густо-чернильное небо вдруг оказалось лежащим почти что на его лице. Откуда-то сбоку послышался довольный хохот. Аксин с трудом повернул голову и со смутной высоты своего положения смог лицезреть безмятежную фигуру незнакомца, восседающую на вершине треугольной кровли над проходом на чердак. Закинув ногу на ногу и подперев невидимую физиономию рукой, демон наслаждался зрелищем. И снова в темноте Аксин мог лишь различить нездоровый, какой-то влажный блеск белков его глаз и два завитка волос по бокам головы, смутно напоминавших короткие рожки. Посреди них эффектно смотрелся круглый диск луны. Демон при таком оформлении напоминал неизвестного египетского бога.

- Не отвлекайся, Аксин. - Тихо произнес он, перестав вдруг смеяться.

Писатель поднял взгляд и, сдавленно крикнув, перекатился на бок, минуя встречу лицом с когтистыми лапами огромной птицы.

"Ну да, не люблю я голубей. Но я же на них охоту не устраиваю!" - Недовольно подумал Аксин в перерывах между неуклюжей попыткой подняться с колен и прыжком вправо.

- Что мне делать?! - Униженно взмолился он, обращаясь к человеку (человеку ли?), увлеченно наблюдающему за их с голубем состязанием.

- Тоже, что ты делал в книге, друг мой. - Развел руки в стороны человек.

- Но там все было по-другому!

- Так это и не книга, Аксин. Тем оно и интереснее. - Один светящийся в темноте глаз на мгновение погас. Должно быть, демон ему подмигнул.

- Вы все равно не заставите меня признать, что жить интересно! - Отчаянно выкрикнул писатель, вдруг начиная понимать смысл всей этой затеянной игры.

- А ты уверен, что то, что происходит с тобой сейчас - происходит в твоей жизни?.. - Тихо произнес мужчина. но только так, чтобы его жертва этого не услышала.

Понимая бесполезность беседы с самим собой, демон никак не мог избавиться от любви к дешевым театральным эффектам.

"Сколько лет в этом мире существую, а все от людских недостатков не избавлюсь". - Недовольно подумал он и снова переключил все свое внимание на забавное зрелище, разыгрывающееся по его сценарию.

Аксин прекрасно помнил, что в его книге герою, дабы справиться с чудовищем, всего лишь и нужно было, что выстрелить пару раз из своего оружия - чуда техники из мира будущего. У него же из оружейного арсенала были только лишь. Хлопанье гигантских крыльев в очередной раз донеслось совсем близко от его головы. Аксин быстро стянул тапок с левой ноги и с размаху запустил им в морду птицы.

- У тебя внушительный потенциал! - Подбодрил его "болельщик" с чердачного навеса.

Голубь на мгновение замешкался, будто завис в воздухе. Вроде бы даже, на морде (или что там у птиц?) промелькнуло глубочайшее изумление. А затем и негодование. И он с новой силой и яростью ринулся в атаку, заставляя замученного писателя, в который раз, уклониться в сторону. Аксин выполнил произвольный прыжок - аля приставной шаг в сторону, беспомощно взмахнул руками, чувствуя, как крыша неожиданно заканчивается как раз под голой ногой, и. мир подпрыгнул куда-то очень высоко, а потом и вовсе завалился назад.

Птицы не было. Ничего больше не было. Только голая стена перед глазами. Ну, не совсем голая. В схеме из межкирпичных щелей. И пальцы, судорожно сжимающиеся на загнутом остром краю железного настила на крыше. Аксин на секунду закрыл глаза. Аксин на секунду представил, как его тело, оторвавшись от последней жалкой опоры - опоры на точке соприкосновения "подушечки пальцев - холодная крыша", летит к земле - застывшей грязевой массе. Будто в замедленной съемке - взмах руками и долгое падение. Один метр и семьдесят шесть сантиметров, семьдесят четыре килограмма, развивающиеся на разрезе воздуха и тела, темные, неудачно подстриженные еще осенью, волосы. Все это за какие-то три секунды минует пять слепых темных окон и с силой ударится о жесткую поверхность планеты. Сила притяжения. Ударится - и рассыплется. На энное количество частей тела. Или кусков мяса. Или нечетное число тонких длинных костей. И первая дворовая собака, мучаясь бессонницей, унесет в зубах кисть его руки, пока его глаза будут наблюдать за этим с отделившейся от тела головы.

Эта мысль пролетела в голове писателя за микроскопическое мгновение. И вселила в нее нечто, отдаленно напоминающее страх. Опасение. За свое жалкое существование. За СВОЕ.

- Да помогите же мне! - Не выдержал он.

В его воображении голодная дворняга уже догрызала последний палец на его побагровевшей руке.

- Тебе себя жалко? - Раздалось откуда-то снизу. - Поверить не могу.

Аксин с изумлением опустил глаза, замечая знакомый силуэт в окне своей же собственной квартиры, вздрогнул нервно и разжал руки.